коридорах Дипломатической академии КР в тот день было особенно шумно: на фоне визита Владимира Путина и саммита ОДКБ обсуждения стали резче, а вопросы — неудобнее. Один из них звучит почти на каждой встрече экспертного сообщества: а что, собственно, хочет Россия от Центральной Азии?
На него попыталась ответить научный сотрудник Лаборатории современных исследований Центральной Азии и Кавказа ИВ РАН Дарья Сапрынская — обозначила проблему, о которой давно не принято говорить в слух.
Россия не имеет единой концепции по Центральной Азии
Сапрынская прямо заявляет: ни во внутренней, ни во внешней политике РФ нет целостного подхода к региону. Ни по европейской модели, ни по географической, ни в духе старых евразийских традиций.
Отсюда и главный парадокс: Москва декларирует «евразийскую интеграцию», но нередко сама не знает, какие цели преследует — экономические, политические или исключительно в вопросах безопасности.
В ЕАЭС заявлены четыре свободы, включая единый рынок труда, но на практике часть механизмов буксует. И не потому, что они не работают — а потому, что их заменяет медийный шум о мигрантах, вытесняющий реальную повестку сотрудничества.
«Для России ключевой фактор — безопасность»
По словам Сапрынской, Россия смотрит на Центральную Азию прежде всего через призму устойчивости региона. И речь не только о классическом «не дестабилизировать». Ситуация куда шире и тревожнее. Это касается энергетической, социальной, продовольственной безопасностей.
Для России это означает одно: не решение проблем в этих сферах и отсутствие благоприятных условий для жизни населения способна вызвать миграционные волны, куда более масштабные, чем экономические.
Именно поэтому Москва стремится, чтобы соседние государства были стабильными, обеспеченными энергией, продовольствием и могли сами себя обеспечивать и развивать.
Проблема не в политике, а в её «подаче»
Сапрынская подчёркивает, что Россия зачастую действует «мягко» — осторожно, не слишком публично, избегая прямого давления. Но именно такая стратегия проигрывает на фоне других акторов — Китая, Турции, США, которые активно продвигают свои проекты, создают образовательные центры, культурные программы, медийные сети.
Евразийская повестка же оказывается слишком не звучной и незаметной.
«Заметьте, наши подходы, они же не направлены на дестабилизацию. Они зачастую очень, даже в мягкой манере, они направлены на создание диалога. Возможно, это и препятствие, потому как, создавая исключительно платформу для диалога, пытаясь показать, что мы не стараемся вмешиваться, мы хотим, чтобы мы совместно реализовывали треки — играют с нами злую шутку», — заявила эксперт из России.
Она также отметила, что даже идеи, которые могли бы укреплять гуманитарное пространство — «евразийский человек», славяно-тюркское единство — остаются на уровне научных дискуссий, не превращаясь в политическую линию.
«Такой подход, возможно, не отвечает реальности и в этом дело. Однако я не думаю, что стоит ожидать какого-то изменения в гуманитарной политике России и синхронизации вещей, связанных с новым пророссийским нарративом», — заключила Сапрынская.
Чего не хватает?
Ответ эксперта однозначен: единой концепции.
«Вот если бы у нас существовала единая концепция для внутрироссийской политики, внешней политики по отношению к региону, и здесь было бы понятнее, на какие пункты стоит ставить, от каких стоит отказаться», — подчеркнула эксперт.
Дарья Сапрынская считает, что необходима стратегия, которая объяснила бы:
- какие приоритеты Россия считает ключевыми;
- чего она добивается от взаимодействия с ЕАЭС и Центральной Азией;
- какие инструменты готова использовать;
- что готова поддерживать, а от чего откажется.
Без этого любые интеграционные проекты рискуют превратиться в набор деклараций.
Итог
Россия хочет стабильного региона, безопасного соседства и сохранения управляемой, предсказуемой среды вокруг своих границ.
Но без чёткой стратегии и сильного гуманитарного присутствия даже самые правильные сигналы теряются в медиапространстве, где громче слышно не про интеграцию, а про мигрантов и скандалы.
И как бы ни менялась геополитика, одно остаётся неизменным: в Центральной Азии давно ждут, когда Москва наконец сформулирует, чего она действительно хочет.
Материал подготовил Азиз Пиримкулов